немного перекликаясь с темой об историческом наименовании:
а между тем мы подошли к очередной памятной дате – 68 лет назад, поздним утром в воскресение, 04 февраля 1945 года, первые подразделения 292 стрелкового полка 115 стрелковой дивизии 43 гвардейской армии 2-го белорусского фронта вошли в кранц. Последние немецкие части, остававшиеся в кранце, вышли до 20-21 часа 3 февраля, после чего, в ночь с 3 на 4.02, город по сути был ни чей. Примечательно, что последние немецкие части, покидавшие кранц, выходили чуть ли не торжественно, организованным строем с конными упряжками и военной техникой, отступая на запад земландского полуострова, что еще сильней нагнетало обстановку для остававшегося в городе мирного населения. (В одних источниках приводятся сведения о том, что советская авиация все же наносила авиаудары, направленные на рассредоточение и уничтожение тех самых, организованно отступавших из кранца войск, по другим следует, что сколько бы то ни было серьезных артиллерийских или бомбовых ударов по кранцу вообще не наносилось, за исключением, чуть раньше, «шального» снаряда выпущенного с моря с одного из военных кораблей, и снесшего гостиницу «замок на песке» - в том месте, где сейчас «прибой»).
В ночь с 3 на 4.02.45, оставшиеся без какой либо власти кранцевцы, кинулись растаскивать оставленные вермахтом запасы продовольствия – мешки с мукой в помещении курхауса и ящики с консервами, сушеными овощами и алкоголем, которые складировались в помещении гасштета(там, где сейчас м-н волна). К утру город, несмотря ни на что, продолжил жить своей обычной жизнью – работали магазины, некоторые кустарные мастерские, работало радио и телефон, чему немало были удивлены первые советские солдаты, вошедшие в город. Каких бы то ни было масштабных боестолкновений в самом городе так же не было. Указывается лишь о 25 жителях кранца, погибших так или иначе в результате занятия города советскими войсками.
Гораздо больше – 42 человека (эту цифру в своих исследованиях указывает К.Лунау) в те дни погибло в результате самоубийств – Кранц в канун отступления немецких частей и очевидной неизбежностью прихода советской армии, вообще накрыла волна суицида. Многие кранцевцы кончали собой бросаясь в воды балтики (напомню – зима-45 была суровой, мороз ниже -20). Как рассказывал мне когда-то Лунау, именно таким образом покончил собой известный кранцевский терапевт Шуберт со своею ассистенткой (медсестрой?), этому доктору принадлежал дом на московской, к которому ныне пристроено кафе «старый город». почему то именно этот случай оставил неизгладимое впечатление на кранцевцев. На одном из форумов я нашел информацию о том, что аналогичным способом покончили собой некие дамы по фамилии Шутц (мать-дочь? сестры?), им принадлежала та самая красивая вилла – д.25 по курортному проспекту. Так же в воспоминаниях Якова Маршавина – командира того самого 292 полка, сообщается, что кода вечером 04.02 командование полка исследовало город в поисках подходящего места для размещения командного пункта (в конечном итоге остановились на здании, где сейчас БТИ и архив на пограничной,2), выйдя к берегу моря в р-не грязелецебницы, они так же обнаружили мужчину, уходящего в ледяное море и тащившего с собой сопротивлявшуюся женщину. Женщине, воспользовавшись замешательством, удалось вырваться и убежать, а мужчина сгинул в волнах. Так же в воспоминаниях Маршавина рассказывается о «капитане СС» (хотя наверно, правильно было бы о гауптштурмфюррере), который днем 04.02 в квартире на 2 этаже все того же дома на курортном, 25, расстрелял из пулемета свою семью – жену и 2 маленьких детей, затем открыл огонь по русским солдатам из окна, но был взят живым.
Но наиболее сильное впечатление на советских людей при занятии кранца (в последствии это было широко освещено и в «правде», и даже в иностранной прессе) было обнаружение брошенного немецкого госпиталя в четырехэтажном доме у моря в западной части (так и не понял, где это? Возможно речь о вилле вестенд?), где были обнаружены еще теплые трупы 207 нетранспортабельных немецких раненых, которым перед отступлением немецкие врачи ввели воздух в вены. (Среди большой группы советских специалистов – сотрудников прокуратуры, медиков, журналистов, прибывших для разбирательства данного военного преступления, был известный писатель Илья Эренбург)