Хорошо сказано. С душой. Даже захотелось на форуме сохранить (что у меня случается редко).
Пол-жизни назад мама спасала Фридландскую кирху.
Почти семисотлетнее тело кирхи было истерзано временем. Мама выхаживала этот кирпичный организм, как выхаживают больных после инсульта.
Кирха досталась Правдинску от Фридланда в наследство после войны. Практически целой. Долгие годы о трофейной красавице не заботилась ни одна живая душа.
В разгар антирелигиозной компании памятник архитектуры передали в «епархию» районного потребобщества. Вместо распятия и свечей под высоченными сводами обитали велосипеды и консервы. И еще диваны.
Суетное вместо вечного.
Отсутствие должного уважения и заботы покоробило старушку кирху – она сдала.
Я была младшеклашкой, но помню.
Добротный кирпич местами выкрошился. На терракотовой крыше пустили корни березки. В шпиле над башней зияла брешь. Эта черная дыра притянула гигалитры балтийских дождей – из-за чего, рассказывала мама, деревянные конструкции гнили, а на стенах прописалась плесень.
Одним словом, инсульт.
***
Мама «поднимала» кирху в должности главного архитектора Правдинского района.
В Бога она тогда не очень-то верила. А в то, что мир спасет красота, - вполне.
Сначала художник в ней только наблюдал за увяданием готического великолепия. Горевал. Зрел. Нацеливался. Потом внутри появилось вот этот вот трамплинное: «Кто, если не я?».
Такие, как мама, чудесным образом примагнитились друг к другу. Я
помню несколько фигур из детства.
Воплощение сказочной ведуньи фрау Урсула Клюге. Тихий вдумчивый Володя Гусев. Энергичная, в кудряшках, Людмила Орлова - «министр культуры» (так мама называла подругу, начальника отдела культуры Правдинского района). Отец Вадим.
Они собирались тесной компанией и решали, как вдохнуть жизнь между кирпичиков и черепиц. У каждого в этой реанимационной бригаде была своя роль.
Мама рулила местным обществом по вопросам ремонта кирхи.
Она заказала у калининградских проектировщиков смету реконструкции.
Как-то играючи решила вопрос с пиломатериалами.
Съездила на фабрику в Яшюнай за черепицей «мунк-нунн» («монах-монашка»). Почему-то именно этот редкий вид черепицы приглянулся прусским строителям. Расплачивалась паркетной доской, которой ее снабдили в Правдинске, - от советских денег литовцы отказались.
- Антонина Филипповна, ну что вы с этой неметчиной возитесь? – удивлялся знакомый партиец.
- А разве мы построили что-то более величественное? – возражала мама. Лоб ее при этом морщился: три горизонтали, одна вертикаль.
***
Спасательная команда росла. «Сверху» людей никто не заставлял делать то, что они делали. А вот свыше – как будто даже подталкивали, посылая слышимые лишь сердцем сигналы «сос».
Я удивляюсь цепочке случайных совпадений.
Мама отправилась за поддержкой в питерскую академию живописи, скульптуры и архитектуры имени Репина. Рассказала о своей каменной подопечной.
Чуть позже студент академии посвятит кирхе диплом. Молодой человек предложит превратить культовое сооружение в культурное. С вишенкой на торте в виде органа.
Органа так и не появится. Однако проект возьмет «золото» на конкурсе дипломных работ в США.
Об этом напишут в журналах. Статью прочитает та самая Урсула – фридландская девочка, лишившаяся родины из-за войны. Прочитает – и вернется в любимый город уже седовласой женщиной с первой порцией дойчмарок на ремонт.
Она же возглавит немецкое общество «Фридланд», которое будет делать кирхе оздоровительные финансовые инъекции.
Как говорил мастер Угвэй в одном вдохновляющем мультфильме, случайности не случайны. И я в это верю.
***
Из окна маминой кухоньки отчетливо виден шестиугольный шпиль над башней. Ни дать ни взять – шапка. Колпак из черепицы. Красновато-коричневое на голубом.
Когда-то этот шпиль маму тоже печалил. Дыра в районе «головы» не только старила кирху, но и была причиной ее медленного умирания. Чтобы обновить черепицу, мама разыскала альпинистов.
Лестничные пролеты внутри башни тогда были разрушены. На 60-метровую высоту поднимались с помощью специального снаряжения по наружной стене.
Мама – она уже на пенсии – изображает, за какие места ее поддерживали ремни. Сердце мое уходит в пятки.
- И что, тебе не было страшно?
- Нисколечко! А когда мы оказались наверху - дух от красоты захватило! Представляешь, гладь водохранилища блеснула как зеркало…
Со смотровой площадки альпинисты сделали марш-бросок к новой высоте - шару над шпилем. Металлическая сфера оказалась сейфом. В ней лежал пенал, простреленный в нескольких местах автоматной очередью.
В пенале, из которого сиганули пауки, хранилось послание жителей «мирной земли» своим потомкам. Свитки со статистическими данными о городе и несколько пфенингов.
Мама запомнила год выпуска одной из монет: 1849-й. Ровно столетие спустя она появилась на свет.
***
Моя мама 44 года подряд поет в правдинском хоре. Восстановление кирхи она тоже спела. Да, мне кажется, это была песня - длинная, красивая и очень лиричная.
Когда кирпичный организм стал выздоравливать, кирху освятили как православный храм во имя Святого Георгия.
Под сводами во время служб звучал и мамин альт. В конце концов мама поверила Богу…
***
В потайном кармашке моей души хранятся чувства, которые я не рискую выносить на люди. Ну, только если иногда.
Сегодня я опущу руку в этот кармашек и решительно достану оттуда гордость за маму - Антонину Юркову. И - благодарность за все, что она сделала, чтобы сохранить такое особенное прусское наследие. Для меня. Для моих детей. Для земляков. Для чужестранцев.
Кирха – лучшее из того, что можно посмотреть в Правдинске. Красота. Много красоты. И много истории.
Если вы уже любовались ею – возвращайтесь. Если пока нет – милости просим! Мама еще о многом сможет рассказать...
